Больше, чем просто победа

 Сентябрь 2022 г.

   Предлагаю очередной свой русский перевод текста из украинского мыслительного пространства, который показался мне интересным и актуальным в смысле перспектив (хорошо бы, чтоб этим интересовались ещё и работники СМИ или так называемые "журналисты"). 

   Говоря о цене победы, мы обычно имеем ввиду разрушения, потери убитыми, искалеченными, но часто забываем о растущем количестве людей с травмированной психикой, а ведь это тоже каждый день записывается на наш общий "счёт к оплате".

   Почему именно эта статья мне интересна? Потому что излечение украинской психотравмы может быть очень длительным - роZияне продемонстрировали такой зверский, необъяснимый уровень жестокости, какой-то глубинной, первобытной, утробной ненависти, что украинское общество переживает не только страшный опыт войны, смертей и разрушений. Фактически оно переживает нападение армии безумных маньяков или даже - нападение абсолютно чуждых существ, как будто инопланетян или тех самых зомби-каннибалов из фильмов ужасов. Это уже что-то из запредельного.

   Только это по-настоящему.

   И потому мало говорить о победе Украины. Это должна быть сокрушительная победа. Это должно стать жестокой трагедией для роZии и должны быть такие лютые репарации, что б в ближайшие как минимум 50 лет ни одна маньячная "великоруZкая" шваль холопья не смела и не имела возможности вновь атаковать Украину и украинское общество.

   Победа для нас сейчас - это намного больше чем просто победа.

Травмы прошлого и безопасность будущего

Роман КЕЧУР

  Начну с того, что есть травмой. Нам надо чётко обозначить, что является травмой и что есть опытом в их дихтомии, – и от этого отталкиваться при их распознавании. Иначе если всё является травмой, то тогда травмы нет.

Роман КЕЧУР, психиатр, президент Украинской конфедерации психоаналитических психотерапий, заведующий кафедрой психологии и психотерапии Украинского католического университета

   Широкое использование любого термина всегда приводит не только к его девальвации, но и к смысловой путанице. Например, депрессия: утром проснулся, плохое настроение – тут же: у меня депрессия. По правде депрессия – это нечто другое, это болезнь. А поганое настроение является просто поганым настроением. Обесценивая термин, мы утрачиваем понимание того, о чём говорим, наша речь становится недостаточно информативной.

История вопроса

  Я кроме того, что психиатр, ещё и психоаналитик. Поэтому буду размышлять этими категориями. Это не значит, что они правильные или хорошие, – это просто язык, на котором я думаю.

   В психоаналитической традиции травму определяют как навязчивое повторение с целью фиксации субъекта на своей травматизации. Опыт фиксируется и репродуцируется. То есть, травма – это постоянно повторяемый опыт. Что-то, что не может быть изменённым (быть переосмысленным), называется травмой.  

   Феномен навязчивого повторення определяет главную особенность травмы: целью травмированной психики является стремление реконструировать минувшее состояние интенсивного возбуждения – для того, чтобы на этот раз, когда мы ещё раз это повторим, возможно получится нетравматично. То есть мы повторяем травматический опыт с надежой, что мы его преодолеем, – и находясь внутри травмы, мы его просто репродуцируем, повторяем.

   Зиґмунд Фрейд паралельно описывает ещё и другую работу повторения, а именно -  повторение для переработки и переосмысления опыта. Опыт, и, главное, память рассматриваются как что-то, что в развитии изменяется:

 "Наш психический аппарат возник благодаря процессу расслоения: материал, существующий в виде следов памяти, время от времени реконструируется и перезаписывается...» (З.Фрейд, из письма к Вильгельму Флиссу)

   Стоит подчеркнуть – то, что мы помним о нашем прошлом, перезаписывается, исходя из контекста сегодняшнего дня. Например, то, что мы сегодня помним об украинско-польских отношениях, определяется сегодняшним днём; а то, что мы помнили пять лет назад, психологически определялось (психологически, а не фактологически) тем взаимодействием, что было тогда. 

   То есть, когда мы говорим о прошлом, мы говорим как бы о каких-то объективных фактах, а имеем дело с перезаписанным опытом в контексте сегодняшнего переживания. И это главный тезис, на котором я буду основывать свои дальнейшие размышления.

«Память возникает не один раз, а много раз подряд ... следующие запоминания являются психическими достижениями предыдущих этапов жизни. На рубеже этих этапов происходит преобразование психического материала.

   По моему мнению, характерные черты психоневрозов можно объяснить отсутствием такого преобразования...» (Фрейд в письме к Вильгельму Флиссу)

   Таким образом, травма – это память, которая не изменяется. Это странно слышать: честный, порядочный человек должен был бы всё время одинаково думать о своём прошлом. Но это значит, что когда мы одинаково думаем о своём прошлом, мы находимся внутри травмы.

   Обращаюсь к индивидуальному опыту каждого: если бы вы сегодня утром слегка поцапались с близкими людьми – с женой, мужем, вы припомнили бы все накопленные обиды. А когда вы уже немножко примиритесь и отношения станут лучше, то и воспоминания наши становятся совсем иными, более позитивными.

   Наши воспоминания о нашем прошлом очень сильно меняются, они зависят от контекста.

   Что нам это даёт, для чего нужен был это пассаж? Как минимум мы можем распознать отражение травмы в повторяемых ритуалах и новый опыт в спонтанном творчестве. То есть всё, что мы повторяем, – это попытка справиться с нашими травмами. Все, что является спонтанным, первичным и неповторимым – это зона, свободная от нашего травматического опыта.

   Теперь кое-что, что может не понравиться. Я, напоминаю, психоаналитик. А работа психоаналитика – говорить что-то, что людям не нравится. Но говорить таким образом, чтобы можно было с этим не соглашаться, что б можно было об этом думать. То есть моя основная задача – предложить вам об этом подумать.

   На моей памяти мы пережили уже три революции. Мы как украинское большое сообщество требуем большого сдвига пассионариев, который постоянно оканчивается циклом нашей несостоятельности к системным трансформациям.

   В результате мы как бы обречены двигаться по кругу повторений травмы, которая могла бы быть названа героическим поражением. Когда мы говорим об украинской истории, мы всё время говорим о наших поражениях: мы героически сражались и героически приграли. Откроем "Похороны" Франко – он это прекрасно описал, описал то, как мы создали нацию: создав нацию вокруг нашей катастрофы, вокруг нашей героической борьбы и нашего поражения. Создав такую нацию, мы обречены проигрывать. Потому что быть украинцем – это быть тем, кто героически сражается и проигрывает. Это вам не понравится, но всё же предложу вам эту мысль: попытаться посмотреть под эти ракурсом.

  От Батурина, Крут, Маковки до Иловайска и Дебальцево. Включая несостоятельность после Революции на граните, Оранжевой революции и Революции достоинства. Кождый раз по образцу Сизифа повторяется цикл героической борьбы-поражения.

    Таким образом мы как общность вроде как обречены повторять цикл одного подвига-неудачи вместо последовательного разворачивания разных компетенций, воплощённых в истории о 12 подвигах античного героя.

   Обречены, пока не превратим травму в опыт и не покинем заколдованный круг.

Как это можно сделать?

   Травма, по моему глубокому убеждению, не является концентрацией горя, не является концентрацией боли. Травма есть неразделённое переживание, когда человек находится внутри травмы и никто не разделяет эту травму. Мне кажется, что мы имеем первый в нашей экзистенции как сообщества опыт разделённого переживания. Мы за эти полгода стали в центре истории. Это значит, что мир разделяет наши переживания, – и это значит, что травма может быть преодолена. То есть трагедия может не стать травмой и мы можем избежать этого цикла. Мы не одни. И в этом шанс выйти из замкнутого круга. Но для етого нам надо понимать, где мы находимся, в каком месте. 

Будущее. Шансы и разочарования.

   Мы переживаем тяжёлое рождение. Рождение нации. Или, точнее, перерождение нации. Её повторное воспоминание, переписывание её истории. Рождается нация-победитель. Появился шанс выйти из круга героизма-поражения.

   Должны также осознать: с окончание войны празднование нашего рождения завершится. Мы перестанем быть интереснейшей нацией на земле – мы станем обычным народом. После победы нас ожидают ещё одиннадцать испытаний. Потому что подвигов должно быть двенадцать. Такая метафора.

Что в этом самое сложное?

   Сложнее всего будет сойти с пьедестала героизма и сесть за школьную парту. Не поддаваться искушению формулировать новые этические стандарты для остального мира (у нас есть много желающих поучить мир), а доделать невыполненные ранее домашние задания по ограничению коррупции, технологической модернизации и скорейшей интеграции в западный мир. Быстрой, поскольку ценнейшим ресурсом является время. Это нам надо понять, ибо когда ты находишься в середине травмы, времени нет – перед тобой вечность. Выход из травмы разворачивает циклическое время в линейное и даже во фрагментарное время постмодерного мира, позволяет оценить ресурс времени.

   Это будет тяжелее всего. Потому как для этого надо преодолеть украинскую ритуальную традицию циклического времени и перейти во время линейное и точечное. То есть выйти из пространства травмы в пространство опыта и творчества. В определённом смысле сместить акцент с нашей уникальности (ибо мы всё время строим нашу идентичность на нашей уникальности) на нашу обычность. То есть стать обычным народом западного мира.

Новые травмы – и что мы будем с ними делать, с этой новой болью нашей жизни.

   Войну можно метафорически представить как взрыв российской бомбы. Взрыв разрывает тело нашего народа и разносит миллионы осколков по целому миру. Люди теряют родных, дома, деньги, работу, землю. Едут на войну, бегут от войны, погибают, теряются, травмируются. Многих бросают в застенки, фильтруют, пытают, унижают, насилуют, убивают. Исчезают целые города. Многие из них уже никогда не будут отсроены. Даже после нашей полной победы.

Это тяжело осознать, кое-что даже невозможно.

Рецепт. 

   Не знаю рецепта наверняка – хотя я психиатр и психоаналитик. Но то, во что я верю, звучит так: не потерять ни одного человека, не потерять ни одного отношения, не забыть ни одного утраченного.

   Мы сохраним столько Украины, сколько людей удержим в нашей памяти и в наших отношениях. Мне кажется, это единственное, что мы можем сегодня.

Львів, 10 вересня 2022 р

Источник: "Збруч"